Правитель России Владимир Путин давно позиционирует себя не просто как сильного лидера, а как «юриста на троне». Именно через призму закона он формирует публичный образ и оправдывает репрессии, пишет старший научный сотрудник Центра Карнеги Россия-Евразия Александр Баунов для The New York Times.
«У меня есть юридическое образование», — напомнил Путин в мае группе бизнесменов, — «Если вы мне дадите сделку, я ее пересмотрю и скажу вам, что нужно сделать».
Но в российской политической системе закон превращен в инструмент, расширяющий полномочия одного человека. Любая новая волна репрессий сопровождается принятием новых «законных» норм. Путин не нарушает закон — он его переписывает под себя.
На глобальном уровне это стремление к легитимности вылилось в полномасштабную войну. Как отмечает Баунов, победа для Путина — это не только контроль над территориями, а получение международного признания новой реальности.
«Для Путина победа — это диктовка условий, перекройка границ и признание новой реальности», — пишет автор.
Такую логику Кремль пытается воплотить и в мирных переговорах, хотя и показывает определенную гибкость. Например, Россия больше не требует прямых переговоров с Западом или отмены парламентского запрета на переговоры с Украиной.
Однако, несмотря на внешнюю уступчивость, от главных требований Москва не отказалась. Война стала фундаментом новой внутренней идеологии: солдаты — герои, враг — мифическое зло, экономика — мобилизована.
На этом фоне жесткие заявления Дональда Трампа, который сократил срок для достижения мира до 10-12 дней, выглядят как попытка вернуть инициативу.
«У нас такие приятные разговоры… А потом люди умирают следующей ночью», — сказал Трамп, демонстрируя разочарование в Путине.
Впрочем, Москва не сдается. Поиск новой «Ялты» — соглашения о разделе сфер влияния — остается мечтой Кремля. Но история Ялты показывает: такие договоренности редко ведут к миру. Они ведут к новой Холодной войне.
«Как и Сталин, после подобных сомнений Путин, вероятно, сделает тот же выбор — силу вместо легитимности», — заключает Баунов.