Семьдесят лет назад, 22 апреля 1943 года, швейцарский химик Альберт Хофманн, собравшись с мыслями, записал впечатления от одной из своих поездок на велосипеде, случившейся тремя днями ранее. С тех пор 19 апреля известно как День велосипеда, а 22-е – как день оповещения человечества о галлюциногенных свойствах ЛСД, диэтиламида d-лизергиновой кислоты, полученного Хофманном из давно изучаемой им спорыньи.
Первый психоделический опыт, по воле случая пережитый ученым, которого вскоре окрестят отцом ЛСД, оставил у него необыкновенно интересные, но тяжелые воспоминания. Дорога к дому показалась ему картиной Сальвадора Дали, здания были покрыты рябью, время мучительно растянулось, хотя ехал он (в сопровождении заботливого ассистента) довольно быстро, дома на него злобно ополчилась мебель, соседка превратилась в ведьму, а его самого раздирали демоны. На смену первой волне кошмаров нахлынули разноцветные круги и спирали, мельтешившие перед глазами даже за закрытыми веками, а звуки перетекали в зрительные образы. На следующий день он чувствовал себя разбитым, едва справляясь с повышенной чувствительностью к любым внешним раздражителям.
После этого нечаянного эксперимента Хофманн проживет еще 65 лет (он скончался всего пять лет назад, в апреле 2008), успев отметить 102-й день рождения и оставшись до последнего вздоха яростным защитником своего многострадального детища. "ЛСД – мой трудный ребенок" – самая известная его книга, вышедшая в 1979 году, когда большинство известных галлюциногенов, подпав под действие закона о "Всестороннем предотвращении злоупотребления наркотиков", находились под жестким запретом.
По официальным данным, к 1970-му году около двух миллионов американцев успели попробовать ЛСД, наркотик, который вышел за стены лабораторий только в середине 50-х. Его пугающая популярность объяснялась просто. Кроме того что, на первый взгляд, он не имел серьезных побочных эффектов, он, казалось, давал ответ на многие мучительные вопросы, вставшие перед западной цивилизацией в 50-60-е годы, позволял выйти за пределы своего я, ощутить единение со всем миром, наконец, достичь божественного просветления. "Это наркотик с интеллектуальной и почти религиозной основой", – объяснял стремительное распространение ЛСД известный британский журналист Вильям Коннор.
Цена, которую приходилось платить за просветление и новый, ни с чем не сравнимый икспириенс, скромно умалчивалась. Как сообщают авторы документального фильма "ЛСД – внутренний беспредел", в создании которого принимал участие и сам Хофманн, примерно каждый четвертый экспериментатор с кислотой переживал худшее, что могло его ждать, – "плохой трип". Он мог закончиться безобидной неудачей, как в случае с Федерико Феллини, который согласился на эксперимент под влиянием книг Олдоса Хаксли и Карлоса Кастанеды, но не ощутил вообще ничего: "Я просто потерял один день жизни". А мог испугать раз и навсегда, как это произошло с Карлосом Сантаной. Он поддался на уговоры друзей, когда приехал на первый Вудсток в 1969 году, и, приняв дозу, пережил настоящий кошмар. "Моя гитара превратилась в электрическую змею, вокруг кривлялись безобразные рожи. Я только и мог, что повторять: "Господи, помоги мне! Я больше никогда этого не сделаю!" Мне было очень страшно. Никому этого не пожелал бы".
"Лекарство для души", как называл его Хофманн, действовало настолько индивидуально, что предсказать последствия в каждом отдельном случае было невозможно. ЛСД по сути – психический катализатор, усилитель состояния человека в данный момент. Для одних трип заканчивается шансом "решить все проблемы" и "научиться быть собой", как резюмировал свой икспириенс Егор Летов, лидер "Гражданской обороны", для других – ощущением своего всемогущества и желанием шагнуть из окна или решением свести счеты с жизнью. О том, насколько серьезно эта проблема стояла уже в 60-е годы, можно судить по внушительному количеству кризисных центров, открывшихся по всей Америке и оказывавших психологическую помощь жертвам ЛСД.
Иногда помогать было поздно. Летом 1967 года Америку потрясла история секты Чарльза Мэнсона, активно практиковавшей кислотные трипы и всевозможные извращения. Около трехсот "учеников" Мэнсона были найдены мертвыми на принадлежавшей ему ферме: люди со сломленной волей, они по приказу учителя послушно, как овцы, покончили с собой.
Конечно, не все распоряжались своей жизнью так радикально. Разные источники приводят массу примеров дестабилизирующего действия ЛСД, которое, расшатав рамки восприятия, подействовало, как творческий детонатор, помогло сломать барьер между сознанием и "пространством бессознательного", о чем не раз говорил Джими Хендрикс, пытавшийся с помощью галлюциногенов постичь самую суть музыки. Чем это закончилось для Хендрикса, всем известно, как ни для кого не секрет и судьба Курта Кобейна, Сида Баррета или Джима Моррисона, вообразившего себя шаманом.
Те, кто сумел вовремя остановиться, довольствуясь несколькими трипами, оказались более везучими. Среди них – Стив Джобс, один из основателей корпорации Apple и киностудии Pixar, разработчик iTunes, iPod, iPhone и iPad, а также сооснователь компании Microsoft Билл Гейтс, разработчик операционных систем MS-DOS и Microsoft Windows. В этой же компании – два лауреата Нобелевской премии: Фрэнсис Крик, уверяющий, что открыл молекулярную структуру ДНК под действием ЛСД, и Керри Муллис, который заявил, что ЛСД помогла ему визуализовать полимеразную цепную реакцию.
Ну, если даже наука теоретически могла выглядеть иначе без этого легендарного галлюциногена, то что уж говорить об искусстве. "Письмо благодарности" ЛСД могли бы подписать The Beatles, Jefferson Airplane и Greatful Dead в полном составе – как пионеры психоделического рока, участники The Who ("нам казалось, что мы открыли тайну вселенной"), Мик Джаггер вместе с Кейтом Ричардсом и подругой бурной юности Марианн Фейтфул, Роберт Смит (The Cure) и Игги Поп, который пережил незабываемую встречу со вставшим дыбом "вертикальным телевизором". А еще множество художников: Сальвадор Дали, например, а также Стэнли Маус и Рик Риффин, оформлявшие альбомы Greatful Dead, изобретатель "психоделического" шрифта Уэс Уилсон и Виктор Москоко, создававший обложки для пластинок Джерри Гарча и Херби Хенкока. А заодно и десятки известных писателей, к примеру, духовный лидер бит-поколения поэт Аллен Гинзберг, который после первого трипа провозгласил начало психоделической революции. Автор знаменитого романа "Над кукушкиным гнездом" Кен Кизи, работавший санитаром в психиатрической клинике и участвовавший в медицинских экспериментах с галлюциногенами. Изобретатель слова "психоделика" Олдос Хаксли, автор эссе "Двери восприятия" ("The Doors of Perception"), подсказавшего название группе The Doors. И, конечно, инициатор "новой журналистики" Том Вульф, создавший первый развернутый портрет бит-поколения в документальном романе "Электропрохладительный кислотный тест", построенном вокруг фигуры Кена Кизи и его коммуны "Веселые проказники". Неоднозначным, но очень важным оказалось вмешательство ЛСД в судьбу идеологов бит-поколения Джека Керуака и Уильяма Берроуза.
Стоит отметить, что славянская душа, всегда предпочитавшая водку, не так активно пользовалась этой искусственной "отмычкой для мозгов". К примеру, крупнейший специалист в области бессознательного, Виктор Пелевин давно отказался от всякой дури: "Сейчас я не употребляю вообще, даже по праздникам, потому что пролежал 16 часов в коме в Склифосовском, когда меня угостили клофелином". Что касается ЛСД, мэтр российского постмодернизма так же категоричен: "Для человека, знакомого с этим препаратом, ясно, что нельзя употреблять ЛСД в процессе написания чего-либо. И вообще не очень понятно, кто кого употребляет – ты ЛСД или ЛСД тебя".
Есть много легенд о чудодейственном влиянии кислоты на творческий потенциал, о том, как ЛСД помогает гениям разгадывать мучающие их тайны и делать невероятные открытия, творить шедевры, поражать полетом фантазии. Но нет ни одной истории, героем которой был бы рядовой бытия Вася Пупкин, вернувшийся из удачного трипа свежеиспеченным гением. Ни одну обезьяну кислота еще не сделала человеком.