велта22

Похвала махновщине

«Батько» Нестор никогда не изменил крестьянству

«А Махно спешит в тумане/ По шляхам просторным,…/ В монастырском шарабане,/Под знаменем Черным», – так написал об этом советский поэт Эдуард Багрицкий. Но наш очерк – не «апология» анархизма и махновщины, а рассуждение, разговор о некоторых эпизодах русской революции, о российской безумщине, вскользь о деньгах, о хлебе, о главных вехах махновского движения по фактам и цифрам, известным теперь всем любопытным читателям. Сразу оговорюсь, что, излагая историю махновщины, мы заранее отвергаем шаблоны как врагов, так и почитателей этого удивительного явления русской истории…

…Явления, в центре которого стоял Великий Человек Нестор Иванович Махно…

…Нашему герою крупно повезло. Он сразу, еще при жизни, попал в легенду. Бред, чушь и ложь плелись за ним следом, превращая гражданина с паспортом в миф и сказку…

…21 октября 1889 года, в семье кучера Ивана Михненко и Евдокии Передерий родился пятый по счету сын, Нестор. Через год умер отец. Бедность семьи была до такой степени удручающей, что видавшие виды жители Гуляй-Поля, проходя мимо соломенной хибары Махно, покачивали головами. В семье вдовы все от мала до велика работали, но достатка не заводилось. Едва вставшего на ноги Нестора отправили на заработки. Он пас барских коров, батрачил у богачей, забивал гвозди в мастерских некоего господина Кернера, получая 25 копеек в день. В 1904 году из семьи выдернули в рекруты Савву и погнали на японский фронт, откуда он вскорости вернулся без ноги.

Бунты 1905 года, вспыхнувшие на просторах необъятной России, захватили и подростка Нестора Махно. В родном Гуляй-Поле он сошелся с бунтарями, чехом Владимиром Антони и Прокопом Семенютой, читавшими по ночам книжки Михаила Бакунина и Петра Кропоткина. Вскоре они приступили к настоящему делу. С оружием в руках они чистили банки, почтовые поезда, дома богачей и немецких колонистов. Деньги в кабаках не проматывали, а тащили в типографию города Александровска, где тискали прокламации с призывом к «мировой социальной революции».


Родное Гуляй-Поле

В 1907 году Нестор попался на «мокром» деле. Но после шести месяцев допросов от него ничего не добились, и он был выпущен на поруки. В следующем, 1908 году, засланный в группу анархистов провокатор донес о готовящемся налете, и 14 боевиков во главе с Лейбой Гореликом были повязаны. Снова Александровский Централ. За «особо опасным террористом» – по доносу – висело: распространение литературы преступного содержания, вооруженный грабеж и убийство пристава Янчука-Кобылина – это смертная казнь или вечная каторга…

Утомительно долго тянулось следствие. 26 марта 1910 года суд приговорил восемнадцатилетнего Нестора Махно к смертной казни через повешение. 52 дня Махно просидел в камере смертников, после чего последовало постановление: казнь заменить каторгой сроком в 15 лет. Заболевшего чахоткой, закованного в кандалы преступника 2 августа 1911 года переправили в московские Бутырки...

Земской школы, которую Махно окончил с отличием, было недостаточно, чтобы овладеть «идеями анархизма». Настоящие «университеты» начались в тюрьме. "Oн вечно был в спорах, в расспросах, бомбардировал тюрьму своими записками», – вспоминает его сокамерник и биограф, анархист Петр Аршинов-Марин. «В тюрьме я прочитал всех русских писателей, начиная с Сумарокова и кончая Львом Шестовым», – говорит Махно в своей автобиографии.

«За неодобрительное поведение, он (Махно) в течение девяти лет, до последнего дня заключения, пробыл закованным по рукам и ногам, пока, наконец, восстанием московского пролетариата не был освобожден 2 марта 1917 года, наряду с остальными политическими заключенными», – вспоминает все тот же Аршинов-Марин. «Остальные», с которыми Махно близко сошелся, не разделяя взглядов, были Феликс Дзержинский, Ян Рудзутак, через три года ставшие смертельными врагами.


В Гуляй-Поле Махно уже не стесняются…

В бурлящей Москве Нестор оставался недолго. Федерация анархистов, где он остановился, влачила жалкое существование. Московские анархисты торговали на базарах табаком и брошюрами князя Петра Кропоткина, не включаясь по-настоящему в кипучую жизнь страны. Телеграмма из Гуляй-Поля поставила точки над «і». «Тогда же, весной 1917 года, вполне самостоятельной единицей стало Гуляй-Поле, в котором прочно засел вернувшийся с каторги Нестор Махно, окруживший себя в селе несколькими десятками таких же уголовных каторжан», – пишет буржуазный журналист Зиновий Арбатов. Работой Махно стало создание «вольных коммун», о которых мечтал его учитель Петр Кропоткин.

Несмотря на трудности чрезвычайные – Россия в войне, враждебность богачей, косность бедноты, недостаток средств, – впервые без вмешательства чиновников, назначаемых государством, «вольные коммуны» были созданы на русском черноземе. Зачинщиками коммун стали демобилизованные солдаты, матросы, батраки, «идейные анархисты», Борис Веретельник, Лев Коган, Яков Шнайдер, Алексей Чубенко, Гринбаум, Чернокнижник, Нестор Махно с братьями. В "Вольной коммуне №1", осевшей в панском имении Покровское, Махно работал слесарем.

Особенность "вольных коммун" заключалась в том, что они не были специализированными сельскохозяйственными, ремесленными или артистическими, а являлись самостоятельными центрами управления, производства, не зависимыми от самозванных правительств. Это восхитительное и безумное предприятие задушили на корню. Первыми пришли немцы. 27 декабря 1917 года пал Екатеринослав. Эшелоны с украинским хлебом и свининой потянулись на запад, в Берлин. Нестор Махно писал в автобиографии: "Я боялся взяться за дело, связанное с войной". А пришлось!

"Федерация Анархистов Екатеринослава отпустила нам несколько ящиков винтовок. Погрузив это оружие в поезд, мы с ним приехали в Гуляй-Поле", – Махно возглавил "Комитет защиты революции" и совместно с легендарной анархистской Марусей Никифоровой отбивался от наседающих со всех сторон врагов. Через Кичкасский мост на Днепре рвались "по домам" дезертиры русской армии, от солдат до генералов. Немцы с подручными гетмана Павла Скоропадского растоптали большевиков, самостийников, анархистов, монархистов и целиком прикарманили Украину. Остатки "вольных коммун" потянулись на юг.


Музей Батьки на родине…

В Таганроге, в невообразимой сутолоке бегущих, большевики попытались расстрелять Марусю Никифорову и командира бронепоезда Гарина, воевавших под черными знаменами. Анархисты их отбили. "Отряд анархиста Марии Никифоровой мне хорошо известен, – телеграфировал в Таганрог главком большевистских войск Владимир Антонов-Овсеенко. – Вместо того, чтобы заниматься разоружением таких революционных боевых единиц, я советовал бы заняться созданием их".

Нестор Махно, Гриша Василевский, Любимов, Борис Веретельник, Семен Каретник, сопровождая эшелоны "коммунаров", двинулись на Ростов. На Дону шалили казаки. "На Руси нет никакой власти", – говорил атаман Алексей Каледин. "Надо соединиться в один Юго-Восточный Союз и в виде подковы окружить Европейскую Россию", – докладывал казакам генерал Африкан Богаевский. "Русская государственность будет создаваться здесь", – заявил генерал Михаил Алексеев в газете "Вольный Дон". На украинских съездах кричали: "Хай живе вильна Украина без жидов и кацапов!".

Бегство Махно весной 1918 года походило на разведку боем. Бывший каторжник, в свои 28 лет он впервые открывал замечательные города: Астрахань, Царицын, Саратов, Тамбов, чтобы замкнуть круг Москвой. Федерация анархистов Москвы была разгромлена. Махно искал встречи со своим кумиром Петром Алексеевичем Кропоткиным. Она состоялась. Махно тащил престарелого вожака мирового анархизма в Гуляй-Поле. Старик отказался с напутствием: "Вы редкий на Руси человек, берегите себя!". Забегая вперед, добавим, что Махно содержал семью Кропоткина до 1921 года (год смерти П.К. и уход Н.М. в Румынию).

От безнадежного старика Махно поплелся в Кремль, к Владимиру Ленину. Пропуск в Кремль ему сделал Яков Свердлов. Разговор с вождем большевиков был длинным и поучительным. Ленин очаровал Махно. Махно предлагали остаться в Москве, но он рвался драться с немцами. 29 июня, напялив черную шляпу и спрятав наган, Махно выехал в битком набитом мешочниками поезде на Украину, в Гуляй-Поле. На границе, у Курска, явились немецкие патрули. "Я быстро передал Когану (попутчику) свой чемодан с вещами, сказал ему, кому его передать в Гуляй-Поле, а сам, накинув на себя плащ, вышел из вагона и скрылся в зарослях", – вспоминает Нестор Иванович. Сначала Махно скрывался в деревне Туркеневка, у дяди Исидора Передерия. Там он узнал о зверской расправе немцев над братом Емельяном и всей его семьей. Инвалид японской войны Савва Махно сидел в тюрьме. Хибара в Гуляй-Поле сожжена, мать ночует по чужим квартирам...


Вот такая тачанка и сделала Нестора Ивановича непобедимым…

22 сентября 1918 года Махно сел на тачанку с кучкой вооруженных соратников. Началась знаменитая партизанская война, прославившая его на веки. Как замечательно пишет Бабель: "Возы с сеном, построившись в боевом порядке, овладевают городами". И – "армия из тачанок обладает неслыханной маневренной способностью". 29 сентября, на общем сборище партизан, совместно с отрядом матроса Федора Щуся, 29-летний Махно был провозглашен "Батькой" (древний, казачий чин старейшего).

После панического отступления немецкой армии Махно ударил по "самостийникам" Симона Петлюры, разделав их под орех. 27 декабря 1918 года 600 махновцев, переодевшись в крестьян, взяли полумиллионный город Екатеринослав.

Расправа ожидала тех, кто запачкался предательством "трудового крестьянства и рабочих масс". У себя в Гуляй-Поле Махно не бил всех без разбору. "Я возражал против казни Тарановского, потому что он сдал по требованию штаба заговорщиков дежурство по гарнизону и практически не принимал участия в карательных мерах. Против убийства взводного Леймонского, Сопляка и Закарлюка я не возражал. Это были предатели и преступники… Что касается артиллериста Василия Шаровского, то он не поддержал мятежников. Он снял с орудий прицелы и панорамы, и с этим мы очень считались. Кроме того, я имел в виду использовать его знания артиллерии в намеченном восстании", – вспоминает сам Махно. "Каратели" и "мятежники" (по Махно) это люди, принимавшие участие в истреблении "вольных коммун".

3 января 1919 года партизанский отряд Батьки Махно в полторы тысячи штыков и сабель превратил революцию в "махновщину" – народное движение, охватившее округ в два миллиона жителей. 1-й съезд "махновщины", организованный Виктором Белашем и Константином Головко, объявил делегатам волостей, что область очищена от захватчиков и предателей, пора браться за плуг и начинать сев. Для охраны посевной коампании съезд выделил 30 тысяч добровольцев, готовых сражаться на четырех фронтах протяжением в 600 верст, против "белых" на юге, против "самостийников" на западе, против "красных" на севере и на востоке.


С боевыми соратниками. Уже командарм…

Небылицы о "махновщине" просочились в Москву. Осторожно нащупывая ход к Махно, главком Украинской красной армии Антонов-Овсеенко, премьер Христиан Раковский пригласили махновцев в Харьков. Депутацию встречали с духовым оркестром и речами. Попытка склонить Махно к революционному походу в Венгрию ни к чему не привела. Повстанческая армия Батьки Махно не выходила из беспрерывных боев на юге, против белогвардейцев генерала Александра Боровского и полковника Якова Слащева. Белая Армия, зажатая в бесхлебном Крыму, не прочь была хапнуть украинский урожай. Махновцы били ее по зубам. По правую руку от ПАМ (повстанческая армия Махно) в низовьях Днепра околачивалась Вторая Украинская Красная Армия под водительством товарища Анатолия Скачко, не принимавшая участия в боях. В Одесском округе воевал атаман Никанор Григорьев, удачно выбивая Антанту с русской земли.

Отказавшись от "венгерского плана", Москва и лично товарищи Лев Троцкий решили обуздать "махновщину" при посредстве комиссаров, подчинив ее непосредственно ЦК РКП(б). Во что бы то ни стало надо было изолировать Махно, анархистов "Набата" во главе со Всеволодом Волиным, анархистом с петроградских времен 1905 года, ставивших большевикам палки в колеса, а главное, получить хорошо организованную армию на тачанках, 30 тысяч бойцов и 70 тысяч резервистов, готовых встать в строй.

Еще не зная о кознях Троцкого, Махно загрузил сто вагонов пшеницей и отправил подарок в Москву голодающему пролетариату. В страну меда и молока потянулись отборные комиссары под водительством члена политбюро Льва Каменева. Каменев завернул в "Махноград" (Гуляй-Поле) в начале мая, со всей оравой "харьковского правительства". Совершенно обалдевший от приема, от образцового порядка "вольных коммун" и воинских частей ПАМ, он робко попытался уломать ВРС (военно-революционный совет) и Махно подчиниться Москве. ВРС готов был взять комиссаров в армию с условием обеспечения резервистов оружием.


Лев Каменев приезжал от имени Ленина уговаривать Махно

Однако махновцы не получили от Москвы ни одного патрона! Мало того, Каменев прислал телеграмму: "Гуляй-Поле, Батьке Махно по нахождению. Изменник Григорьев предал фронт. Не исполнив боевого приказа, он повернул оружие. Подошел решительный час – или вы пойдете с рабочими и крестьянами всей России, или на деле откроете фронт врагам. Колебаниям нет места. Немедленно сообщите расположение ваших войск и выпустите воззвание против Григорьева, сообщив мне копию в Харьков. Неполучение ответа буду считать объявлением войны. Верю в честь революционеров, вашу, Аршинова, Веретельника и др. Каменев, №277».

Совершенно нетерпимая по духу телеграмма настигла Махно в Бердянске, где было очень горячо. 14 мая Азовская флотилия под Андреевским флагом бомбардировала порт. С Дона на рысях шла конница генерала Андрея Шкуро. Хорошо вооруженные кубанцы разбросали пехоту Махно в местечке Гришине и пошли гулять по тылам махновщины. Нанося короткие удары, с необыкновенным искусством лавируя в незащищенном пространстве, погромщики Шкуро ворвались в Гуляй-Поле и устроили небывалую резню. Полк самообороны Бориса Веретельника был вырезан целиком. Погиб командир батареи Абрам Шнайдер. За сутки кровавой работы шкуровцы успели изнасиловать 800 евреек Гуляй-Поля, вспороть им животы и набросать туда дохлых кошек. Все было предано огню и грабежу. "Белая Армия была пропитана антисемитизмом сверху донизу, от генеральской верхушки до солдат", – вспоминал позднее ее "главковерх" Антон Деникин. В любопытных воспоминаниях генерала Шкуро говорится: "Я постоянно твердил казакам, что не тот жид, кто еврей, а тот, кто грабит людей". И далее – признание: "...Прямые потомки запорожцев, левобережные "хохлы" гордились своим прозвищем "казаки" и мечтали о восстановлении Запорожского казачества. Больше всего симпатизировали, однако, крестьяне Батьке Махно"…

…Белая армия шла широким фронтом. Около станции Большой Токмак Махно сконцентрировал наиболее сильные отряды, греческие и еврейские полки, которые славились ненавистью к белым и дисциплиной. Семь дней, с 11 по 18 июня 1919 года, шла кровопролитная битва, где победили белые. В разгар боев в штаб ПАМ на станции Синельниково прилетел "приказ нумер 1824" от 4 июня 1919 года, за подписью Троцкого, где, между прочим, говорилось: "...Схватить виновника всех бед Махно, членов его штаба, культурных работников движения и предать суду Ревтрибунала!". Луганский слесарь Клим Ворошилов назначался командиром ПАМ, переименованной в 14-ю Красную Армию, одним росчерком пера.


Клим Ворошилов ни в чем не сомневался и крови не жалел…

Бронепоезд нового командира не спеша спускался в Синельниково, когда ему перерезал путь отряд шкуровцев. Казаки развели рельсы и полезли на бронепоезд, как вдруг налетели, как вихрь, тачанки Махно. Как побитая собака, Клим Ворошилов вылез из бронепоезда, принял от Махно рапорт о сдаче армии, а того и след простыл. Потрепанная армия Махно отходила к Днепру, на правый берег. В тот же день офицерская пехота генерала Антона Шифнер-Маркевича маршировала по улицам Екатеринослава. Не встречая сопротивления, белая армия продвигалась к Москве, а в ее тылу творилось нечто невообразимое. Кропоткинский полк в 250 сабель, отборная гвардия Махно, проскочил Кичкасский мост у Александровска и врезался в районы, где безумствовал атаман Григорьев…

Нестор Махно знал – куда! Знал – зачем! "Долой атаманов-провокаторов!" – 21 июля 1919 года Нестор Махно вошел в штаб-квартиру бывшего штабс-капитана русской армии Григорьева и, не моргнув глазом, всадил ему пулю в лоб. Штаб атамана-погромщика был перебит на месте. Троцкий обещал за голову атамана 500 тысяч червонцев. Махно казнил его бесплатно во имя "мировой социальной революции" и примкнувшим григорьевцам выдал черное знамя анархии. Через неделю лавина повстанцев катилась к Южному Бугу, где Махно поджидал комбриг ПАМ Александр Калашников. Базы снабжения и лазареты осторожно подтягивались к станции Помошная. Огромный обоз обездоленных и разоренных коммунаров Гуляй-Поля путался в ногах...


В Гуляй-Поле знаменитому земляку открыли памятник


…30 июля 1919 года генерал Николай Шиллинг (341 армейский корпус белой армии) получил приказ Ставки во что бы то ни стало овладеть Новороссией. Симон Петлюра, бросая в пыль французские ружья, спрятался в Галиции. Генштаб "красного фельдфебеля" Троцкого застрял в Серпухове. Агент Махно, комбриг Красной Армии (бывшая ПАМ) Алексей Калашников бросил клич: "Смерть комиссарам! Смерть изменникам! Батько Махно поведет нас в наступление!". "Они дождались своего часа", – вспоминает бывший анархист, позднее большевик и министр Степан Дыбец. В селе Добровеличка Махно встретил свою армию, 12 тысяч бойцов, готовых умереть за свободу. "Великий обоз" (15 тыс. 14-й Красной Армии, 1500 сабель отряда Махно, 10 тыс. беженцев, больных, раненых, тифозных), зажатый белой армией под Уманью (генерал Анатолий Розеншильд фон Паулин с Днестра, генерал Николай Бредов с Херсона, уже генерал Слащев с Днепра) ждала незавидная участь. О битве под Уманью достаточно много писали западные историки махновщины. Получилось так, что партизаны Махно, зажатые клещами отборных офицерских полков, вышли из окружения и так ударили офицерам под зад, что те побежали сломя голову. В работу вступила махновская конница и перерезала всех до одного…

Продолжение следует.

Собрал и составил КАЦАПОВ, «Мулета», выпуск Ъ, 1986 (Париж)